есть некие сквозные герои: мальчики, девочки, зверюшки. Почему бы и детскому пособию по оккультизму не называться «Гарри Поттер и Тайная комната» или «Гарри Поттер и узник Азкабана»? Такая гипотеза все ставит на место.
Учебное пособие и не должно отличаться высоким литературным мастерством: самобытностью персонажей, оригинальностью сюжета, тонким психологизмом, богатством языка. Здесь необязательны и даже неуместны законы, которые необходимо соблюдать, создавая художественное произведение. Главная цель учебника – максимальная усвояемость материала. Чем увлекательнее материал, тем лучше он усваивается. Волшебство, магия – сам по себе материал увлекательный, а если к тому же подать его в форме незатейливых приключенческих историй с героями-школьниками… Да еще с помощью убойной рекламы внушить, что только читатель «Гарри Поттера» имеет право на звание человека, – тогда можно не сомневаться: материал будет усвоен на пять с плюсом и переход в следующий класс гарантирован.
О вкусах спорят
Читающий эти строки, наверное, подумал: «Но что же делать, если детям действительно нравится?!».
Это, между прочим, один из самых частых аргументов. Предупреждаешь родителей о какой-нибудь гадости, о чем-то безусловно вредном для их ребенка, а в ответ слышишь: «Так ему же нравится!».
Но детям (как, впрочем, и взрослым) очень часто нравится дурное. «Горе мне, несчастному! Как увлекательно зло!» – восклицает преподобный Феодор Студит113. А у ребенка, который находится в стадии активного познания мира, к тому же и не разработана оценочная шкала. Он, глядя на мухомор, тянет руку к новому и яркому, еще не зная, что это яд. Взрослый тоже может оказаться в такой ситуации, но гораздо реже. И ему это менее простительно, особенно если он родитель, то есть лицо ответственное.
Мало ли что еще понравится детям: взрывчатка, наркотики? Некоторым детям нравится обижать слабых, некоторым – мучить животных.
Не надо кривить душой: тут дело в системе ценностей взрослых. Почему-то родители не рассуждают о бессмысленности запрета, когда маленький ребенок рвется встать на подоконник открытого окна или тянется к коробке с лекарствами. Не рассуждают, ибо такие интересы ребенка осознаются ими как несомненная угроза, несомненное зло. И не стоит себя оправдывать тем, что одно дело трехлетки, а другое – одиннадцати-двенадцатилетние школьники, почти подростки. Дети этого возраста еще полностью зависят от родителей, хотя, конечно, справиться с ними бывает сложнее, чем с малышами, особенно если долго потакать их своеволию. Но, не желая «связываться» и трепать себе нервы, мы обрекаем себя в дальнейшем на гораздо более затяжные и трудные бои. Так уж устроена жизнь: пытаясь избежать скорбей, человек терпит скорби еще большие. И уж лучше осознать это, не дожидаясь вразумления свыше.
Еще совсем недавно подавляющее большинство родителей уверяло нас, что никакая сила не может оторвать их детей от телевизора. Складывалось впечатление, что это новый Молох, электронный удав, который сначала гипнотизирует бедных кроликов, а потом заглатывает, заглатывает… – ненасытное чудище!
Но в последнее время в умах взрослых произошли подвижки, и всё чаще в ответ на наш вопрос: «Какие телепередачи предпочитает ваш сын или дочь?» – интеллигентные родители недоуменно и даже с легким оттенком превосходства отвечают: «Я ему (ей) вообще не разрешаю смотреть телевизор. Мы и сами не смотрим. Мультики на кассете иногда включаем. Но только наши, советские, нормальные».
Хорошо, когда побеждает здравый смысл, который так убедительно воспел в своих произведениях Г. К. Честертон. Тоже англичанин.
Кое-что из личной практики
Прошло полтора года. За это время нам довелось своими глазами увидеть, как «милая сказка» влияет на психику детей. Уже не раз к нам приводили мальчиков и девочек, патологическое поведение которых было прямо связано с «Гарри Поттером» – книгой или фильмом. Приведем всего несколько случаев.
Алик В. до пяти с половиной лет был нормальным ребенком, не имел никакой склонности к страхам, не боялся темноты, спокойно засыпал без взрослых. После просмотра фильма о Гарри Поттере появились сильные страхи, энурез. Ребенок перестал засыпать с погашенным светом и даже днем не желал ни на минуту оставаться один в комнате. Мать отмечает нехарактерную для него раньше плаксивость, капризность, раздражительность. Несмотря на фобические симптомы, мальчик будто заворожен тематикой «Гарри Поттера»: часто говорит о нем, просит купить товары с его изображением, доходит до истерики, требуя вновь и вновь показать ему по видео фильм или почитать книгу. Если он все-таки добивается своего, то после просмотра или прочтения страхи и энурез усиливаются. Однако ребенка это не останавливает. Налицо так называемый «виктимный комплекс» («комплекс жертвы»), который в дальнейшем может привести к серьезной сексопатологии – мазохизму – и изуродовать судьбу ребенка. Такие дети входят в группу риска по наркомании, чаще становятся объектами преступлений. Сломленная психика всегда тянет за собой сломленную судьбу.
Восьмилетний Валя Г., увлекшись «Гарри Поттером», стал проявлять такую агрессивность, что его хотели выгнать из школы, причем мальчика явно притягивало зло. Он с удовольствием, сверкая глазами, рассказывал о своих драках, смеялся, вспоминая, как он причинил кому-то боль, с гордостью говорил взрослым, что он, затеяв драку, ловко сваливает вину на других. Очень показательными были его ответы на диагностическом приеме. Из большого количества предложенных кукол Валя выбрал Бабу-Ягу, которую часто берут дети с повышенной агрессивностью, возбудимые психопаты или шизофреники с повышенной агрессивностью, причем диагностичен не только выбор куклы, но и что и каким тоном ребенок говорит от ее лица, отвечая на наши вопросы.
Поначалу ответы были обычными: живет Баба-Яга в лесу в избушке на курьих ножках. Живет одна.
– А где же твои родители, Баба-Яга? – задали мы очередной вопрос.
Как правило, дети отвечают что-то уклончивое: «Я уже старая», или «А у меня их и не было», или «Живут в соседнем лесу». В крайнем случае, ребенок может сказать, что родители умерли. Последнее встречается нечасто, ибо детям свойственно отождествлять себя с кукольным персонажем, и, даже если у них есть психическое отклонение, им все равно безумно страшно говорить о смерти родителей.
Такого же ответа, какой дал Валя, мы не слышали никогда.
Цитируем дословно:
– Когда я была маленькая, – все больше распаляясь, принялся рассказывать он от лица Бабы-Яги, – ко мне прилетела ведьма. Это было во сне, вернее, не совсем во сне, вообще-то по правде… Она предложила научить меня злым чарам, а я за это буду ей служить. Я согласилась, узнала ее колдовские секреты и… прикончила своих родителей!
Последние слова мальчик прокричал в каком-то неистовом восторге, будто упиваясь своим жутким сообщением.
Да, такое и от шизофреника не услышишь…
Но у Вали, судя по результатам детального психоневрологического обследования, как раз никакого психиатрического диагноза не было! Что полностью подтвердило и наше дальнейшее общение с ним. Валя оказался вовсе не злым, а, наоборот, добрым, впечатлительным ребенком, нежно любящим своих родителей. А еще он мечтал о подвигах и самопожертвовании – мечты, довольно редкие для современных мальчишек, – воодушевленно, со слезами на глазах рассказывал о партизанах. Это был мальчик времен Великой Отечественной войны или Петя Ростов, каким-то чудом попавший в такой неромантический век, как наш. Знакомство с «Поттером» нанесло ему психическую травму. Хорошо, что помощь была оказана своевременно. Иначе завороженность злом могла бы не сойти, как наваждение, а стать привычной, врасти в душу и навсегда ее исковеркать.
А вот шестилетняя Алина С. Ребенок как ребенок. Сразу даже непонятно, с чего это вдруг мама привела ее на консультацию. Только игры у нее довольно необычные, мистически окрашенные. И в глазах, когда она говорит о своем любимом Гарри Поттере и о том, как она тоже мечтает обрести сверхспособности, научиться колдовать и стать магом, вспыхивают какие-то искорки. А девочка как будто знает о них и отводит глаза в сторону. Такое странное мерцание и косящий взгляд мы видели у детей, показанных в фильме об оккультной секте Бронникова. Они могли читать с черной повязкой на глазах любой текст, в том числе на незнакомом языке. А потом, сняв повязку, объясняли журналисту, что им все